Аннотация

 

          Южный Кавказ, граничащий с Османами на востоке, с Россией на юге и с Иранами на севере, исторически имел большое геополитическое значение. Какое бы территориально-государственное образование ни контролировало Кавказ, оно также контролировало обширные торговые сети и мощные военные позиции. В силу этого, территориальные споры были неистовыми и несколько рутинными в течение последнего тысячелетия. Современный этнический, культурный и географический распад кавказских народов является следствием таких военных конфликтов; наиболее примечательной и значимой сегодня является Вторая русско-иранская война 1826-1828 годов, в результате которой был подписан Туркменчайский мирный договор. Этот договор, примирительный со стороны иранцев, положил конец разрушительному завоеванию Россией Закавказья, и лишил Гаджаров контроля над землями, сформировав культурный облик региона на столетия вперед. В течение почти девяти десятков лет, вина за причину войны возлагалась однозначно на плечи руководства Гаджаров, которое якобы начало конфликт, подпитываемый ложной британской разведкой. Однако, в последние годы, такие утверждения оспаривались, и появились гораздо более подробные объяснения конфликта. Каждый спор по поводу причины русско-иранской войны включает в себя идеологические последствия, как положительные, так и негативные, для обеих сторон конфликта.  Несмотря на то, что русско-центрическая модель была широко принята историками и непрофессионалами в течение многих лет, становилось все более очевидным, что данные сведения увековечились не просто на фактической основе, а, скорее, на его идеологической пользе для русских народов. Настоящая работа направлена на оценку, определение и дисквалификацию различных утверждений о причине Второй русско-иранской войны, уникальное обоснование, стоящее за каждой предложенной причиной, и современную значимость каждого утверждения.

 

Русско-иранские отношения незадолго до войны

​

          Первые крупные столкновения между иранскими династиями и Россией произошли в эпоху Сефевидов. Французский обозреватель Жан Шарден отметил, что персы считали русских «презренными, некультурными и тупоголовыми». Такая характеристика сформировала персидскую фразу Rus-e manhus , что означает "зловещая Россия". Согласно словам профессора Афшина Матин-асгари, "Такие высказывания подразумевали полное презрение, снисходительность и пренебрежение." Тем не менее, две империи поддерживали дипломатические отношения, начатые Шахом Аббасом I. В XVII веке, мощь и мировой авторитет России с радикальными реформами Петра Великого невероятно выросли. Российское вторжение в Гилан в 1722 году при царе Петре положило начало тому, что Матин-асгари называет «долгосрочным планом русского военного и торгового присутствия в северном Иране». В результате падения династии Сефевидов в 1736 году, Османы и русские начали захватывать на Кавказе территории, ранее бывшие в составе Северной Персии. Новая тюркская династия Гаджаров расценивала Кавказ как часть усилий по реинтеграции нации, в то время как русские, с другой стороны, начали расширять свою империю с тем, что историк Мюриэль Аткин называет «колонизаторским взглядом». Для России контроль над Кавказом означал полную монополию персидской торговли и возможность расшириться до Индии. Более того, контроль над Кавказом давал российским вооруженным силам выгодное положение по сравнению с османами на Западе. Сострадание Российской империи христианам, находившимся под мусульманской властью на Кавказе, сыграло меньшую, но, тем не менее, роль в их стремлении к полному контролю над регионом. Данные факторы сделали Кавказ, в частности Южный Кавказ (к северу от реки Араз), абсолютно необходимым для империалистических целей России.

 

Кавказский взгляд на империалистическое правление

 

          Кавказский народ, неспособный отрицать неизбежность своего завоевания, учитывая чрезвычайную мощь Персии и России, по словам Матина-асгари, «сравнивали правление Ирана и России по прагматическим, а не националистическим или религиозным основаниям.» По словам Аткина,

​

"Население спорных провинций рассматривали этот имперский конфликт в лучшем случае с осторожным оптимизмом. Некоторые из правителей, как, например, последние два царя Грузии и Хан Гянджи, считали, что та или другая империя будет ценным союзником в борьбе против традиционных соперников. Чаще всего, Кавказские правители не приветствовали посягательства какой-либо империи, однако, ввиду того, что они не могли изменить этот факт, взамен этого пытались использовать это в своих интересах, в поисках наиболее выгодного из возможных союзов. Это означало сохранение автономии в максимально возможной степени благоприятно отражалось на управлении за счет традиционных соперников."

 

24 июля 1783 года, подписание Георгиевского мирного договора закрепило неизбежность русско-иранского военного столкновения: восточно-грузинское царство Картли-Кахетии разорвало все связи с Персией, чтобы стать протекторатом России. Статья 1 Договора отражает империалистическую позицию в глазах русских, упоминая Персию по имени:

​

"Статья 1. Его Светлость царь Картли и Кахетии Ираклий от своего имени и от имени своих наследников и преемников, торжественно отвергает то, что он становится вассалом какой-либо державы, [и отвергает] любую и всякую зависимость от Персии или любой другой державы; и [этим договором] заявляет перед лицом всего мира, что он и его преемники не признают над собой никакой другой Власти, кроме верховной власти и защиты Всероссийского Престола Ее Императорского Величества и Ее Августейших Наследников и Преемников, обещая верность указанному Трону и готовность оказать помощь от имени Государства в любом случае, когда такая помощь потребуется от него."

​

Ага Мухаммед Шах Гаджар, разгневанный присутствием русских в регионе, стремился вернуть Кавказ в состав своей империи, что привело к разграблению Тифлиса (Тбилиси) в сентябре 1795 года. В свою очередь, русские вошли в регион, что привело ко второму вторжению Аги в Кавказ. Это вторжение завершилось убийством Аги в Шуше, ныне Азербайджан, в мае 1797 года. Территория Кавказа имела исторические связи с Персидской империей, и, по словам историка Мазиара Бехруза, "если бы Ираклий подчинился Гаджар шаху, он остался бы у власти с большими местными полномочиями." По этой причине, если бы грузины действовали, согласно утверждению Аткина касательно кавказского менталитета по отношению к российскому и иранскому правлениям, конфликт бы не возник. Рассматривая конфликт в данном ключе, Гаджары рассматриваются не как воюющая сторона, а как ответчики на конфликт, инициированный русскими. Согласно историку Мазиару Бехрузу:

​

"Позиция Ирана, как под руководством Ага Мухаммед Шаха, так и его преемника Фатх Али Шаха (Баба Хан Джаханбани), при конфронтации с Россией была оборонительной, поскольку охраняемые шахом владения Ирана подвергались агрессивным колонизаторским нападениям. Следовательно, важным аспектом данного конфликта являлось то, что в течение всего этого периода времени Россия была инициатором активной политики агрессии и аннексии, а Иран всего лишь демонстрировал свою реакцию в оборонительной позиции."

 

Первая русско-иранская война (1804-1813)

​

          Первая русско-иранская война началась в 1804 году с разграбления русскими Гянджи. Гызылбашская армия Гянджи, уступающая в военном отношении русским из-за отсутствия модернизации, потерпела поражение от русской армии в 1813 году. Гюлистанский мирный договор официально положил конец войне, передав России полный контроль над Кавказом. Однако, перед подписанием договора, русскими были предприняты многочисленные попытки завершить войну на благоприятных условиях. Каждое предложение предусматривало передачу больших территорий русским взамен на мир; каждое предложение было отвергнуто. Гюлистанский договор был подписан вынужденно Фатх Али Шахом которому британский посол Гор Оусли пообещал, что британское правительство, после подписания договора, вернет Ирану некоторые кавказские территории. Несмотря на огромные географические потери Персии, два ханства к северу от реки Араз были оставлены Ирану, чем Россия также осталась недовольна. По словам Бехруза, "Гюлистан в лучшем случае был временной линией прекращения огня, оставив за собой все остальные спорные вопросы, в частности, о новой границе, для будущих переговоров." Так, Гюлистанский договор стал пороховой бочкой между тюрскими Гаджарами и русскими в Кавказском вопросе, который в конце концов стал причиной вспышки Второй русско-иранской войны. При определении причины этой второй войны, промежуточный период между двумя войнами имеет большое значение.

 

Послевоенные отношения

​

          Небезосновательно, самой важной фигурой в тот период на Кавказе был Алексей Петрович Ермолов, губернатор Грузии и оккупированного Кавказа, назначенный Царем Александром. Ермолов, имевший очень близкие отношения с Царем, получил чрезвычайно высокую степень автономии на Кавказе. По факту, политика Ермолова в отношении Кавказа часто очевидно противоречила Санкт-Петербургу. Действуя по собственному усмотрению, Ермолов считал, что полный захват Кавказа укрепит его политическую власть и будет преследовать империалистические цели России. Согласно Бехрузу, "Возможно, самой главной миссией Ермолова было его намерение в краткосрочной перспективе подготовить почву для захвата остальных ханств, находящихся под властью Ирана, и сделать реку Араз границей." В таком случае, Ермолов мог бы продолжить делать все, что в его силах, чтобы спровоцировать конфликт с Персией для захвата Кавказа. В период своего правления, Ермолов грубо и жестоко обращался с кавказцами, в частности с мусульманами региона. Как описывал писатель и журналист Джон Бэддлей в 1908 году, "Российская судебная процедура [была] навязана людям, чрезвычайно упорно цеплявшимся за свои правовые обычаи. Вкратце, [Генерал] Греков, похоже, действовал в строгом соответствии со свирепыми угрозами Ермолова «уничтожить аулы, повесить заложников и произвести массовое убийство женщин и детей.»... Ни один беспристрастный читатель российских сведений об этом периоде...не может сомневаться в том, что они подвергались жестокому притеснению.» Ермолов продолжил захват региона и в начале 1825 года приказал оккупировать территорию вокруг озера Гёйча, которая бесспорно, по условиям Гюлистанского договора, оставалась за Гаджарами. Несоответствие взглядов Ермолова в отношении Кавказа Санкт-Петербургу, было особо подчеркнуто в письме нового Царя Николая I Ермолову, в котором "отмечалась необходимость поддержания мира с Ираном, согласно Гюлистанскому мирному договору."

 

Совет Султанийе

​

          В июне 1826 года был созван Совет Султанийе для завершения оперативного плана против военных действий России. Хотя последнее слово было за Шахом, советники и лоббисты присутствовали на Совете в надежде изменить его мнение. Ко времени проведения Совета, Ермолов уже оккупировал Баш Апаран, в глубине иранской территории, и немедленные действия со стороны Гаджаров становились неизбежными. Помимо этого, посягательства на территорию, жестокое обращение Ермолова с мусульманами на оккупированных им территориях – все это служило сигналом для Шаха. По словам Бехруза, "Верно также и то, что, в соответствии с моральными обязательствами, прецедентами и религиозным долгом, от шаха требовалось принять меры, если с этим населением плохо обращались. Фатх Али Шах Гаджар был не просто королем охраняемых владений Ирана, но также и защитником мусульман – в данном случае мусульман-шиитов. Если шиитской общине где-либо угрожали причинением вреда,… от иранского шаха ожидалась соответствующая реакция."

​

          Также на решение Гаджаров повлияла и борьба за власть, которая параллельно происходила в России. Царь Александр I умер 1 декабря 1825 года и трон унаследовал его младший брат Николай I. Несмотря на это, в России были и те, кто поддерживал приход к власти Константина, старшего брата Николая, подняв восстание декабристов. Учитывая историю межплеменных войн в Персии, известие о восстании декабристов было ошибочно интерпретировано как полномасштабная гражданская война. Как описывал генерал-лейтенант Уильям Монтейт, который находился в тот период в Персии, "Как раз в этот период пришла разведка о военном восстании в Санкт-Петербурге после смерти императора Александра: это восстание в Персии было преувеличено в гражданскую войну и спорное правопреемство." Так, Гаджары, считая, что Россия находится в ослабленном положении, вошли в Совет в рискованном положении, балансируя на грани войны. Интересно, что Британия также играла роль в Совете. ВПД Великобритании был Сэр Генри Уиллок. В беседе с Фатх Али Шахом Гаджаром, Уиллок убеждал его пойти на компромисс с русскими, нежели объявить им войну.

​

          Для принца-регента Аббаса Мирзы, принять решение о войне было особо трудным. С одной стороны, провоенные члены Совета осуждали его за нерешительность против русских. А русские, с другой стороны, обвиняли Мирзу за то, что он находился под влиянием Великобритании. Мирза, изначально стремившийся избежать войны с Россией, учитывая, что гызылбашская армия Азербайджана не была готова к войне, не принадлежал ни к антивоенным, ни к провоенным группировкам.

​

          Мирза, знавший каким человеком является Ермолов, перед приездом в Совет, решил, что война остается лишь опцией. По словам Бехруза: "Аббас Мирза, вероятно, не мог бы ни решить пограничные споры с Россией, ни предупредить или предотвратить оккупацию территории вокруг Гёйчи"; и несмотря на то, что он не имел полномочий объявлять войну сам, он оказал большое влияние на Фатх Али Шаха, сделав Аббаса Мирзу де-факто шахом, способным объявить войну. Таким образом, Шах объявил полномасштабную войну и Ермолову удалось спровоцировать атаки со стороны Ирана. 

 

Вторая русско-иранская война (1826-1828) и предполагаемые причины

​

          Гаджары потерпели сокрушительное поражение. Все еще не модернизированная гызылбашская армия снова потерпела поражение от российский военных сил. Несмотря на первоначальную победу, отчасти из-за недооценки Ермоловым сопротивления, с которым он столкнулся на Кавказе, Гаджары потерпели поражение менее, чем через два года, после начала войны, и в 1828 году был подписан Туркменчайский мирный договор. Согласно этому договору, Персия пересмотрела свои границы с Россией и уступила ей всю территорию Кавказа. По пророчеству Ермолова, река Араз стала новой границей между Россией и Персией. Персия выплатила России репарации, и Россия получила полномасштабный экономический контроль над регионом. Определяя причину конфликта, Туркменчайский договор имеет большое значение. Договор содержит официальные извинения Персии за нарушение своих обещаний, данных при подписании Гюлистанского договора, фактически признавая ответственность за развязку войны. Однако представленный анализ показывает, что это просто неправда. По словам одного из историков, "Обвинение Ирана в развязке второй русско-иранской войны аналогично обвинению жертвы в сопротивлении."

​

          Тем не менее, обвинять Гаджаров в развязке войны – это обычное дело. Большинство российских и пророссийских источников обвиняют Фатх Али Шаха в развязке конфликта, в то время как проиранские источники заявляют, что Персия начала войну исключительно из-за ложной британской разведки. В одних исследованиях говорится, что "Англичане не только подстрекали Иран начать войну с Россией, но также и готовили иранцев к конфликту всеми возможными способами, в том числе и с помощью военной и финансовой помощи", а в других отмечается, что "Фатх Али Шах...полагался на советы британских агентов, которые советовали ему отвоевать территории, проигранные Российской империи, и заявили о своей поддержке военным действиям." Обвинение британцев, как было указано ранее, не имеет исторической основы. Британия имела бы больше выгоды от избежания войны, чем от самой войны. После 1814 года, Британская империя взяла на себя обязательство защищать Иран от России при условии, если Россия начнет вооруженный конфликт. А в случае, если войну начнет Иран, Британия не имеет никаких обязательство по защите Ирана, и, таким образом, Британия была заинтересована в избежании войны любой ценой. По факту, в интересах Великобритании Шах в одностороннем порядке уступал России в случае спора; об этом свидетельствует предположение Уиллока о том, что Шах должен идти на компромисс и примирение, а не на борьбу. Тем не менее, такие свидетельства редко признаются в глазах иранцев. Согласно описаниям историка Руди Матти, "большинство иранцев, в частности взрослое поколение, все еще видят коварное влияние Британии за каждым единым негативным событием и развитием в своей стране. Редко, если вообще когда-либо, историческая роль России в Иране упоминается таким же образом и с таким же энтузиазмом." Такая позиция вполне разумна. Принимая во внимание извинения Персии в Туркменчайском договоре, обвинение русских противоречило бы собственным писаниям династии Гаджаров. Однако, они могут безнаказанно свалить вину на британцев. В каком-то смысле, намеренно делать из Британии козла отпущения, помогает уменьшить влияние военной неудачи Ирана во Второй русско-иранской войне. Таким образом, сохраняется идеологическое превосходство иранцев, существующее в иранской психике. С другой стороны, Россия укрепила свое идеологическое превосходство за счет Туркменчайского мирного договора, заставив персов признать свою вину, тем самым, снимая с русских любую вину, настоящую или будущую.

 

Заключение

​

          С самого начала цивилизации, идеологическая битва играла важную роль. Чтобы граждане нации благосклонно относились к прошлому нации, крайне важно создать сильную, единую и националистическую политическую плоскость. Таким образом, в ходе истории происходили неоднократные и преднамеренные попытки переписать ее так, чтобы одна из сторон казалась менее или более благоприятной. Чаще, ревизионистская история противоречит фактам.  Примеры таких правок можно найти везде, куда бы мы ни посмотрели. В Соединенных Штатах, разразилась тирада против истинной причины Южного отделения в Гражданской войне, перейдя от южного обожествления к институту рабства к ложной маске обожествления местного управления. И снова, в Соединенных Штатах говорилось, что война во Вьетнаме велась для того, чтобы спасти противников коммунизма от того, чтобы они стали его подданными – тем не менее, эти противники приветствовали коммунизм с распростертыми объятиями. Понятно, что американскому Югу трудно признать свою привязанность к рабству, или американцам, в целом, признать, что они вели жестокую, ненужную и безысходную войну. То же самое верно и в отношении иранцев и русских сегодня: русским ущербно верить в то, что решения их могущественного правительства могут быть подорваны одним губернатором-мошенником, спровоцировавшим нападение посредством жестокого обращения с мирным населением; иранцам, в равной степени, ущербно верить в то, что вызывающие восхищение Гаджары вели явно проигрышную войну, неподготовленную во всех аспектах, что привело к потере престижного и богатого ресурсами Южного Кавказа, и разделению исторического азербайджанского населения между Ираном и Российской империей. В следствие этого, русские обвиняют иранцев, а иранцы – британцев. Но история ни одной страны не обходится без пороков. Правительства подавляют свой народ, участвуют в конфликтах и часто неверно оценивают ситуацию. Однако лучшее, что можно сделать – это не переписывать прошлые пороки в добродетели, а попытаться освоить истину, какой бы сложной и болезненной она ни была, чтобы эти пороки никогда больше не повторились.